Байорикс ЭСС∑ 

Дневник моей памяти

В ВЕРХНЕЙ ЧАСТИ СТРАНИЦЫ ЕСТЬ НАВЕСНОЕ ОКОШКО, ЭТО РЕКЛАМА-МАМА, НО ЭТУ "МАМУ" ЛЕГКО ОТКЛЮЧИТЬ, КЛИКНУВ ПО НАДПИСИ "CLOSE" ИЛИ ИЗОБРАЖЕНИЮ "Х"; В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, Я СОВЕТУЮ ВАМ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ БРАУЗЕРОМ MOZILLA И ЗАЩИТИТЬ СЕБЯ ОТ ВИРТУАЛЬНОЙ НАЗОЙЛИВОСТИ, БЕСТАКТНОСТИ, ГРУБОСТИ И Т.П. :))

НЕКРОЛОГ

Vis eius integra est, si versa fuerit in terram. Перевод на русский язык: Сила её остаётся цельной (т.е. неизрасходованной), когда она превращается в землю. – Речь, кроме прочего, идет о целостности и бессмертии души покинувшей тело умершего, кое превращается в прах.
Ascendit a terra in coelum, iterumque descendit in terram, et recipit vim superiorum et inferiorum. Перевод на русский язык: Эта вещь восходит от земли к небу и снова нисходит на землю, воспринимая силу как высших, так и низших областей мира. – Слова эти относятся к бессмертному духу или "я" человека и формулируют закон эволюции человеческого духа путем многократных воплощений на земле!
ИЗУМРУДНАЯ СКРИЖАЛЬ ГЕРМЕСА (Две из семнадцати неоспоримых истин).

2013-ый, не легкий для меня год, такой, что еле выдохнул! Отец возглавил шествие, в январе, а потом и мама, в октябре – так они друг за дужкой отправились в путь, к своим новым воплощениям. Папа, как позже выяснилось, тяжело болел. Мы с ним всю жизнь жили в разных странах, последние годы общались через интернет. В каком он был состоянии, я узнал от сестры, когда получил приглашение на похороны.

Мама, в свои 86 лет, была на редкость энергичной и никогда не теряла надежды на то, что успеет воплотить свой грандиозный творческий план. Её уход обернулся для меня столкновением с сокрушительной силой и полным моим поражением. Зная все заранее – за несколько лет, мне так и не удалось ничего изменить! Битву с фатальной линией *(1) я проигрываю далеко не первый раз. Чтобы было ясно, причем тут фатум, должен пояснить следующее. Есть у меня одна особенность, я иногда вижу будущее близких мне людей и свое собственное – приходит ряд образов, вперемешку с мыслями, которые суть не мои, их будто бы кто-то «вкладывает в мою голову». Мне показывали, что случится со мной и мамой, во время ее ухода, будто подготавливая к столкновению с препятствием, которое необходимо преодолеть. Чтобы я «не сломался» и мог жить дальше.

Беспощадная, неодолимая мощь – фатум, как Истинная Исполнительная Власть, всегда и точно в срок вершит события, согласно непостижимого для человека, Великого Божественного Вердикта *(2).

Упрямство, недоверие к родственнику, особенно, к единственному наследнику, и еще обида – плохие попутчики в отношениях меж людьми, а вред, причиненный ими, если вовремя не научиться управлять собой, может привести к гибели!

Именно упрямство, недоверие и обида, сыграли свою роковую роль, трудно, невозможно даже определить, когда именно, зародилось пагубное влияние этих «пиявок». Кажется, они успели присосаться к нашему роду еще до моего рождения. Есть еще один существенный штрих, завершающий всю композицию. Душевный покой моей мамы, всю жизнь, буквально, до ее последнего вдоха, напрямую зависел от преувеличенно высокого мнения о том, как она будет выглядеть в глазах других людей, как воспримут ее люди, что подумают…

Случилась, можно сказать, беда, учитывая ее возраст. Мама оступилась, упала и поломала руку. Затем с переломом ее положили в больницу и операция по установке металлоконструкции и блокировке перелома, прошла успешно. Но здоровый, годный для жизни в привычном режиме желудок, тут вдруг отказал, запнулся. В то время как ей ежедневно вливали через капельницу, или вкалывали разные лекарства, ее желудок потерял свою проводимость. Ничего не мог принять и ничего не выводил. Отек своего тела, который вскоре проявился, но был скрыт под одеждой, она постеснялась показать врачу, и мне – тем более. Как маленькие дети, старалась скрыть от меня то, за что я мог бы отчитывать ее, как ребенка за непослушание. В течение недели ее рацион резко сократился до воды, чая или фруктового сока. В глубине себя, думаю, она понимала, что информацию о своем состоянии нужно довести до сознания врача. Но за весь свой долгий жизненный путь, она столько раз делала чью-то работу, взваливая все на свои плечи, что в этот раз, не устояв перед слабостью, все управление ситуацией она вверила одному только Богу.

Хирургом был молодой мужчина, сознание которого, кроме задач должностных, врачебных, беспокоили мысли о собственной женитьбе и связанный с этим круг вопросов бытового плана. Любой человек, даже в молодости, как ни старайся, и сколько ни обязывает его к тому должность, а недостаток сил, все равно, пусть изредка, но берет свое. Надо было принимать пострадавших, проводить по несколько операций в сутки, нагрузка не малая. И при этом еще находить время и энергию на то, чтобы пристально всматриваться, вслушиваться в каждого, постоянно проверяя и перепроверяя все увиденное и услышанное. Иногда, как видно, он довольствовался беглым опросом своих пациентов, подбадривая их, по возможности, веселым настроением. А детальным осмотром и пальпацией *(3) нужно было заниматься мне, выявить причину недуга и указать на нее врачу! То есть, со стороны родственников, которые заинтересованы в положительном результате не менее врача, одной лишь материальной помощи – мало. Таков теперь мой личный, думаю, не исключительный опыт «о положении вещей» в общественной медицине.  Медсестры, которые делали укол или ставили капельницу, тоже, ничего подозрительного не заметили, и те, кто кормит, особо не наблюдали за тем, что и как едят больные. К тому же, все их отделение собралось в долгожданный октябрьский отпуск, а хозчасть уже приступила к ремонту там, где это было возможно, запах краски и растворителя разносился по всему коридору…

Больных, которых можно было выписать, отправляли домой, остальных переводили в другое отделение. Мама моя числилась, как планомерно выздоравливающая и была выписана. Все происходило как в бреду, время, то ползло как черепаха, то растекалось всюду как вода, то вдруг перемещало меня в будущее – молниеносно. Был тут и вдруг – я там, как это произошло, не понятно. Таков есть почерк фатальных событий. Если бы мама задержалась в больнице, хоть на один день, была бы жива и, обладая столь сильным генетическим потенциалом, в будущем могла бы отметить свое девяностолетие. Врачи из другого отделения, я уверен, могли заметить в ее поведении что-то подозрительное. Она в тот момент была в таком состоянии, что переход с одного этажа на другой, оказался для нее «переходом Суворова через Альпы».

Мне до сих пор не ясно, каким образом я привез ее домой, «не потеряв» по дороге, настолько все это было не реально. Нам удалось подняться, с большими передышками между каждым лестничным маршем, на третий этаж. Она надеялась, что отлежится, приведет себя в порядок и только тогда разрешит моей крестнице приехать к ней на свидание. Ее внешний вид, вот что важно…

Когда я увидел мамины отекшие ноги, то мне захотелось пойти к доктору и совершить над ним какое-нибудь «преступление».  Мы все беспомощны поодиночке и очень зависим друг от друга, жить и выжить можно только сообща.

Помню, я навещал ее в больнице всего два раза, более сорока лет тому назад, и вот теперь, с интервалом в 40 лет. Таким оказался мой жалкий опыт столкновения с этим, в высшей степени обязывающим, и в той же степени неприятным делом. Мама врачевала себя сама всю свою жизнь, ей мастерски удавалось управлять этой ситуацией и, распутывая сложный клубок нюансов, приводить всё к желаемому результату.

По возвращении домой ей более всего хотелось смыть с себя грязь больничной жизни и вернуть свой прежний внешний облик. Мы вместе решили, что так будет лучше. Потом, мне нужно было пригласить врача хирурга на дом, который снимет швы, это удалось провернуть через два дня, ближе к вечеру. Ему я рассказал всё, что знаю и предполагаю по поводу состояния мамы. Ответ его был следующий: «Я хирург, я свою работу сделал. Теперь вызывайте на дом её лечащего врача, терапевта». Завтра, говорит мама, наш районный врач как раз выходит из отпуска…

Но все эти хлопоты, как выяснилось позже, больше походили на ритуал, чем на процесс спасения. Никакого «завтра» уже не было! Она прожила свою жизнь так же стремительно, как уходила. После 17 часов беседовала с хирургом, а после 21 часа (7 октября 2013) – её не стало. Жаль, что среди моих дипломов нет медицинского, тогда бы мне, может быть, удалось изменить ход событий. Может быть!?

Врач, тот самый, что делал ей операцию, я говорил с ним по телефону 8-го октября, сказал: «Сердце не выдержало колоссальной, для ее возраста – нагрузки, с учетом ее общего, на тот момент, послеоперационного состояния. А желудок можно было спасти. Если бы об этом вовремя узнали!». И таким образом не перегружать сердце, что в свою очередь, не привело бы к её смерти в начале октября 2013 года. Какая нелепейшая ошибка, и какой сарказм...

О том, что она жаловалась на боли в области сердца, знали только она сама и ее лечащий районный врач. Узнал об этом и я, когда оформлял свидетельство о смерти. Перед самым уходом, мама тихо сказала два слова: Сердце колотится. Можно сказать, эти слова вырвались из нее сами. Вот так, теперь только, раскрывается тайна и постепенно складывается общая картина происходящего.

Всю свою жизнь она любила меня и свою родину и, как большинство людей старой закалки, так же беззаветно *(4), продолжала доверять государственному аппарату, несмотря на все изменения, произошедшие в системе, и на все, имеющиеся в ее распоряжении факты и доказательства. Мнение «профессионалов», безоговорочно, было важнее для нее, чем мое, и иногда даже, важнее, чем ее собственное! Она по своему тонко, к каждому человеку, как-то так, едва уловимо, умела находить свой подход. Навещая её в больнице, сразу после операции, я было пытался что-то изменить, сам ещё не понимая что именно, но выказывая своё недовольство, какое-то своё подозрение, я в лучшем случае, мог слышать в ответ: Оставь решение этого вопроса за профессионалами! Слова эти оказались пророческими.

Более того, так же беззаветно и, в высшей степени деликатно, она относилась к своим ученикам, никогда не посмела бы их потревожить, не попросила бы их ни о чем никогда, если бы не я…

Только ради меня, по моей большой просьбе, она просила дважды, за всю свою жизнь, причём у тех, из числа её учеников, кто в государственном аппарате управления добрался до самой вершины харьковского «Олимпа», и оба раза, заметьте – безрезультатно! Сожалею, что понукал её к этому. Когда жизнь расставила всё по своим местам – я признал нелепость и тщетность своей просьбы. Мама старалась держать дистанцию, особенно с номенклатурой *(5) и трижды, с теми, из жидовинов, кого когда-то учила. Она оберегала свою честь, считая просьбы такого рода унизительными для себя и неуважительными по отношению к ученикам. Ученик, как явление, говорила мама, не может быть бывшим. Она лучше меня – знала, к чему это приведет. И таким образом, не давала себе повода для плохих мыслей о ком-то, ей страшно было думать о людях плохо. Это был один из её многих, уникальных приемов, используемый специально для защиты устоев *(6) своей внутренней гармонии.

В ноябре 2013-го я был в Венгрии на открытии прощальной церемонии по поводу смерти моих родителей: Яноша и Оксаны. Меня удивило то, как замаскирована фамилия моего рода. Даже на могильных плитах её нет, только в специальных документах. Хочется стать во весь рост, сорвать это вечное, темное покрывало и впустить свет. Смело, с гордостью показать, откуда тянется наша ветвь. Я же по гороскопу не только рыба, но еще и петух! Сдерживаю себя, приходится, изо всех сил. Раз уж предки так решили, то пусть будет скрыто до поры до времени. Такая, своего рода, защита хороша для жизни в окружении «крыс». В будущем, когда деньги исчезнут, а электричество останется, когда дети в школах получат правдивые уроки истории, а паспорта и границы меж государствами исчезнут, тогда большинство людей будут знать о себе и своих собратьях не по паспорту... Фамилию рода, если даже придет кому-то в голову такая блажь, маскировать – не будет смысла.

Всю прощальную церемонию я планирую провести в несколько этапов и по древнему канону своих предков. Закрытие ритуала, если Богу так будет угодно, может произойти не ранее того, как я попаду в Крым.

Смерть человека – не горе для Галактики, значит и для меня – не горе, потому соболезновать *(7) мне, в связи с этим, не надо! Смерть для плотного, бинарного мира и человека в нем, есть порядок и равновесие, плюс свободная закономерная эволюция.

Но я соболезную о том, что не успел научить маму воспринимать Космос так, как понимаю его я. Она с трудом слушала мои рассказы о планетах, в частности, о нашем Солнце, о невиданных космических кораблях, о технологии древних и будущих цивилизаций, ее это все очень утомляло. Я соболезную, так же, о каждом, кто убежден в том, что живет одну единственную, крохотную жизнь, не зная, кто он на самом деле и откуда прибыл. Потребуются века земного времени, чтобы этот кто-то, перемещаясь неоднократно по родовому каналу к своему воплощению, рождался, жил, приобрел соответствующий опыт и, в одном из очередных своих воплощений – стал думать иначе.

Пожалуйста, обратите внимание на следующие нумерологические данные. То, что кому-то может показаться простым совпадением, на самом деле, есть строжайшая закономерность. Чтобы изменить это равновесие, хоть на одну цифру, надо иметь силу для изменения равновесия во всей Галактике Млечный Путь, и в свою очередь, соответственно – во всей Вселенной. К сожалению, я не смог обратить внимание, хотя бы на один только номер палаты, так как моё внимание было закрыто Высшей Силой, и постепенно возвращаясь ко мне, вернулось таки, более менее, лишь в марте 2014 года.

Число, месяц и год ухода мамы: 07.10.2013 = 14.
Возраст мамы в момент ухода: 86 = 14.
Номер палаты, в которой мама лежала до и после операции: 509 = 14.

Мамочка не дожила до 87 лет два месяца и 12 дней, прожив полные 86 лет.

Открыто: 14 Января 2014. Дата последней редакции: 11 Марта 2017. Bayorics.